Болтливая карфагенская пустышка, болтает и болтает, не замолкая, и нет в этом никакого, ни малейшего смысла. Пролистав пятьдесят страниц, мне показалось, что если пролистаю ещё столько же, у меня крыша поедет от этой чуши. Совершенно бессмысленный набор словесного мусора. Итальянцам совершенно нечего сказать, никогда не было что сказать. Традиционализм это слабый ум + маттоидная неугомонность.
Понятия не имею, насколько это академично, но в моём представлении это видится так:
1900-1925 гг. — Авангардный период кинематографа. Всё, что бы ни делали тогда режиссёры, было свежим и новым. В этом был колоссальный интерес. Фильмы ещё не были жёстко поделены на категории, поэтому никто из ранних творцов не морочился особо с тем, что именно он делает — детектив, комедию или драму. Он опирался на художественный эффект. В Америке стремление к гигантизму породило совершенно невероятные фильмы на историческую тематику, когда в съёмках задействовались тысячи людей, а декорации воспроизводили целые дворцы в натуральную величину. Даже сейчас такие постановки превосходят всякое впечатление. Поскольку фильмы были немыми, актёры усиленно изображали свои чувства мимикой и потрясающей театральностью манер. Выглядит это трогательно, хотя нередко и глуповато. Все фильмы были, понятно, чёрно-белыми, поэтому многое сейчас кажется нуарным — эффект, которого много позже будут стараться добиться искусственно (и окажется, что это весьма труднодостижимо).
1925-1950 гг. — этот период я определяю как коммерческий. Американцы рано смекнули, что из производства кинофильмов и их проката с усиленной рекламою, со всеми этими эффектными милашками на афишах, можно неплохо заработать, — так появились крупнейшие в мире киноконцерны. Для работы привлекали со всего мира самых успешных и лучших актёров и режиссёров, которых утилитарнейшим образом выжимали без остатка и бросали на обочину существования. Так, случилось, например, с величайшимй актёром всех времён (по моему личному мнению!) Белой Лугоши — никому не нужный, старый, больной человек, некогда бывший иконой целого жанра. Самым популярным видом кино в коммерческое время была музыкальная комедия или мелодрама. Этот жанр ныне полностью ушёл в небытие, но некогда был самым любимым у зрителя. Серьёзное и глубокое кино было редкостью, поскольку оно было трудно для восприятия, а потому не приносило кассовых сборов. (Как ни удивительно, в кинематографе практически не отражены прошедшие в реальном времени две Мировые войны; да, они были осмыслены и критически представлены, но это не было ведущим направлением. Страшные и натуралистические военные реалии будут представлены на экранах много поже — в конце XX-го века в фильмах вроде «Чистилище» (1997) и явно снятом под его влиянием «Когда молчат фанфары» (1998)).
1950-1970 гг. — наступила эра декадентства в кинематографе, когда на смену необоснованной жизнерадостности пришёл столь же необоснованный пессимизм. Мрачные мотивы заполонили кинематограф — незаслуженно обвинённые, отчаявшиеся преступники спасались от хищных, коррумпированных и грязных копов, — таким свежим образом воспринималась тогдашняя дествительность. Возможно, это было связано с стремительной урбанизацией и неизбежной в таком случае дегуманизацией. Человек стал беззащитной и совершенно беспомощной частицей гигантской бездушной системы, которая перемалывала судьбы, безразличная к их горестям и страданьям, не говоря уж о лепете вроде «страведливости», «человечности» и т.п.. Из кино исчезло понятие о герое, потому что это была сугубо случайная фигура. Декадентский настрой отчасти нивелировался культом сильной личности (в вестернах и тех же полицейских боевиках), но от этого кино менее мрачным не становилось. К концу 60-х годов кино стало уже практически полностью цветным, а также появился стерео-звук, что сделало музыкальное оформление более тонким (фоновая музыка в духе прославленного Бадаламенти) и в фильмах появилось много запоминающихся песен, грандиозное количество их.
1970-1990 гг. — я не знаю, как назвать категорию ещё ниже декадентской (сказать «выродочной» вроде будет грубовато), поэтому я определяю этот период как «трешевый». Это была эра всевозможнейшего треша, как будто бы ровно в 1970-м году прошла по всем киностудиям некая директива с жёстким указанием снимать непременно с максимальным количеством обнажёнки и насилия. Всяческая натуралистическая мерзопакость, вроде итальянских «ужастиков», внезапно затопила кинематограф. — Полное впечатление, что Киноискусство сдохло и разлагается. И довольно трудно отделаться от этого впечатления, во всяком случае я предпочитаю смотреть фильмы строго до 1970-го года. Практически всё, что снималось в период кино-«треша», нельзя смотреть детям. Единственное замечательное в этой декадентской поре — это новый жанр, появившийся, как ни странно, в Австралии (Mad Max, 1979) — постапокалипсис. Градус насилия, равно как и голых телес, само собой, зашкаливает. Также в 80-е снимались самые безумные фантастически фильмы во всей истории кино (то, что снимал, например, Фред Олен Рэй).
1990-2005 гг. — этот период я назвал «Малым периодом возрождения». Очень заметно, что и зрители, и производители несколько устали от того низкопробного треша, который штамповался ранее, и была предпринята не безуспешная попытка привнести серьёзность в кинематографическое Искусство. Упор был сделан на военную тематику, на осмысление войны, отсюда один из самых значительных жанров кино в этом периоде — военная драма. Было снято большое количество первокласных фильмов на военную тематику — такие ленты, как «Забытая рота» (2001), «Эль-Аламейн» (2002) и др.. Однако этого было недостаточно, чтобы вызвать Ренессанс в кино, которое ужасно, безнадёжно деградировало, изначально взяв неверный курс (нужно было продолжать авангардное направление с упором на художественный эффект, а не пытаться делать картинку, которую можно по шаблону растиражировать и потоково распродать), — и пусть кто-нибудь посмеет заикнуться о том, что капитализм это двигатель чего-то там, когда при малейшем касании Искусства с этой мерзостью происходит лишь одно — стремительная и полная деградация, — своей творческой жизни кинематограф обязан Азии, а именно Корейской волне (1995-2015 гг.), Новому Китайскому реализму (простые, но невероятно душевные фильмы, вроде «Эрмо», «Ни на одного меньше» и др.) и Японской волне хоррора («Тёмные воды», «Звонок»), представившей феномен ужаса в совершенно ином, нежели чумазые итальянцы, виде. Определённо, жанр Киноискуссва очень обязан Азиатскому кино.
2005 — по настоящее время, — этот период я называю так: «Попытки продолжать и финал». В принципе, не было никаких предпосылок для того, чтобы прекращать Ренессанс кинематографа, более того — к 2005-му году Азиатское кино только вошло в полную мощь, создавая шедевр за шедевром, уверенно выйдя на мировой уровень (в 2005 году выходят такие прославленные фильмы, как корейский «Король и шут» и японский «Ямато»). Однако внезапное обрушение пришло с совершенно неожиданной и чисто вспомогательнй стороны, а именно — с технической. Начиная с 2005 года, всё больше и больше стали снимать на цифровую камеру, разрешительные способности которой всё время росли. В последующие десять лет, вдохновлённый азиатским энтузиазмом, кинематограф ещё творил хорошее кино, однако после 2015-го года вообще, кажется, перестали снимать на плёнку. Кино стало ужасно стерильным по картинке и звуку. Казалось бы, и что в этом плохого? Может, сравнить с картинкой и звуком фильмов 1930-х? Не в этом дело. Бодрийяр — один из немногих современных мыслителей, достойных внимания — в очерке «Эстетика утраты иллюзий» подробно и с удручающей категоричностью объяснил, почему Искусство несовместимо с цифровой картинкой. Как поразительно, что кинематограф выжил, пройдя через унитазную пошлость и безоглядно нахальную распродажу, но был побеждён какой-то коробкой, делающей слишком чёткую картинку… Что же остаётся в таком случае? Ничего, кроме возврата в глубокую архаичность («Вперёд — к Бергману, бараны!», — как я это провозгласил в пустыне моей ницшеанской проповеди). Поэтому я ничуть не удивлён, что чуть ли не единственный примечательный фильм последних лет — чёрно-белый «Маяк» (2019), равно как в Европе что-то интересное мне вспоминается в виде чёрно-белой же картины «Поле в Англии» (2013). Все эффекты сейчас направлены на сгущение и размытие красок, на максимально несовременный антураж и на яркую харизматичность актёров. — Да, что-то будет продолжаться в таком роде, но это уже кинематограф, отошедший в Небытие — Сумерки…
PS Представлен сырой вариант очерка. Возможны изменения дат (кроме ключевого 1970-го года).
Кто будет следующим? Дональд Сазерленд? Уиллем Дефо? С каждой новой смертью кинематограф теряет живую часть души. Как вообще можно представить себе кино без Макса фон Зюдова, Рутгера Хауэра, Кристофера Пламмера, Шона Коннери, Люка Перри? А эпоха Клауса Кински кажется столь далёкой… Такого не повторится уже никогда.
PS У меня никогда не было проблемы со статусом кинематографа — является это Искусством или нет? — О, кино это очень высокое Искусство… Такая невероятная магия. Многое просто невозможно забыть.
PS2 Это уже второй Арт, умерший в недавнее время. Первым был Арт Метрано (неподражаемый сержант Маузер из «Полицейской академии»). Метрано умер 8-го сентября.
Ни разу не удивлён, что в этом списке нет Чехова, Арцыбашева, Маяковского, Андрея Белого, Максима Горького, Михаила Кузмина и «дионисийцев» (во главе с немцем Максимилианом Волошиным), но довольно свежо видеть Кроули и Лавкрафта. Почему-то я этого не ожидал. (О боже, там что, ещё и Кафка «ницшеанец»? ой-вей…)
Немцы, которые всегда были оппонентами англичан (Ницше ещё как), представили немного другой, но вполне идиотический список, в котором можно видеть Делёза с Дерридой и прочий сброд. — С какого бока ни посмотри, там Ницше не видится никак. Сам он, я думаю, предпочёл бы общение с такими интересными и столь редкостно дифференцированными* людьми, как Майкл Паренти и Шелби Фут, чем с таким унылым субпродуктом, как Делёз с Дерридой. Да о чём с ними говорить вообше?..
PS В списке, как минимум, должны быть также Станислав Пшибышевский и Ладислав Клима как наиболее яркие ницшеанцы, соответственно, у поляков и чехов. Из украинцев можно было бы назвать братьев Нарбут — Георгия (художника) и Владимира (поэта); Нарбуты происходили из старинного и знатного литовского рода в Черниговской губернии Российской Империи.
PS2 Только сейчас задумался, что в списке почему-то нет режиссёров. Я думаю, Райнер Фасбиндер, Эд Вуд, Кодзи Вакамацу и кто-нибудь ещё могли бы быть названы ницшеанцами. Из актёров наиболее выразительны, на мой взгляд, Клаус Кински (особеноо в скандальной постановке 1971 года «Jesus Christus Erlöser»), Макс фон Зюдов (великолепные роли на протяжении всей жизни), из актрис сразу же вспоминаются Клаудиа Кардинале, Барбара Каррера и, конечно же, Марина Коффа в шедевральном «Paranoia» (1970). А вообще, много, если подумать…
Год пока не закончился, но что-то хорошее уже отметить можно: спустя 30 лет, вокалист группы Possessed Джефф Бесерра впервые прошёлся на своих двоих с помощью кибернетического механизма…
Приключилось всё в далёком 1989 году. Надо отметить, что к тому времени группа уже записала свои ключевые работы (альбомы 1985 и 1986 годов), когда Джефф играл на басу и был фронтменом. Ну так вот, отправившись как-то в магазин, он неосторожно высветил купюру в 100 долларов, которую заметили грабители, тотчас подскочили к нему и заорали что-то в духе «давай бистро!». Однако крутого металлиста довольно трудно испугать, поэтому Джефф тотчас двинул в рыло и уже был рад, что сейчас разомнётся нормально, но бандиты оказались отмороженными, выхватили стволы оба и начали стрелять. Как результат — паралич нижней части туловища. «Это была глупость», — простодушно смеясь, соглашается Джефф, но, чёрт побери, а какой сценарий ещё должен был быть? «Возьмите всё, только не бейте!» что-ли? Не в этом случае.
И вот, в сентябре 2021-го, Джефф дождался, когда новейшие технологии позволят ему подняться, наконец, с кресла и немного пройтись.
Кремень чувак и с большим чувством юмора (Близнецы же). Стиль группы великолепнейший.
Предполагается, что — впику мужской однозначности и категоричности — существуют некие равноправные или якобы равнозначные «точки зрения», как представлено на данной убогой картинке:
На самом деле это только квазилогика, не имеющая ни малейшего здравого основания. Ну, представьте двух клоунов, которые смотрят на кусок фекалий и один говорит: «На 40% это органические отходы, лучше это не есть, можно отравиться», а другой говорит: «Да нет же, на 60% это непереваренная пища, это больше половины, можно замять». — Человек с неповреждённой психикой категорически заметит со стороны: «Вы сумасшедие оба. Это же просто г…о». Знаете, это как джаз — можно хоть с миллион сторон смотреть — это всегда будет только лишь г…о. Вонючее, бесплодное, слабоумное французское г…о. И ничего более! И это, чёрт побери, не вопрос оценок! (Да, я до сих пор дёргаюсь от хохота после того замечания лет 20 назад, когда мне сказали, что о музыке я смогу судачить только тогда, когда «дорасту» до джаза. — Дорасту до ДЖАЗА, Карл!!! И снова этот смачный удар ладонью по лбу…). Джаз, реп, московский «шансон» — это только нечто сугубо однозначное, а не вопрос оценок!
Можно ещё привести пример с тем, что женщине будет понятней (бог с ней с музыкой, женщины не создали ни одного музыкального стиля, им что частушки олигофренов, что симфонии Баха — всё одно, они реагируют эмоционально, оценивать и уж тем более творить не могут): Античный критерий красоты. — Он совершенно однозначен. То есть нельзя сказать, что «с одной стороны» женщина красива, а с другой — нет. Или я не знаю, как правильно выразиться… Если лицо красиво — оно красиво безусловно.
Античный тип красоты, основанный на симметрии и гармонии
И это не вопрос прений. Только французская дурнушка будет настаивать на том, что у неё «красивая душа», а вот красавицы это «глупые пустышки» и прочая чушь. Именно поэтому во Франции появилась женская мода и женская косметика. — Красавице не нужно проститутское бельё и клоунский грим, чтобы подделать плоские буфера и придать лицу красивые оттенки. Она просто красива. Вот рыжая милашка Чери (автор поста) — красива и это безусловно. Не знаю, ирландка она или шотландка — замечательное лицо хорошей американской девушки (я не говорю, что интеллектуалки, это не женский профиль).
Bon, мужская логика всегда прямолинейна — и это так. Я прекрасно понимаю, что такая категоричность не всегда означает правоту (отсюда борзое «кто сильнее — тот и прав», но этот детский лепет быстро обламывают), но иногда это архиуместно. Если я в чём-то прав — клянусь, ни бог, ни сатана не переубедят меня! Это чувство восхитительного превосходства над унтерками понимания своей сугубой правоты, и это вообще не подлежит никакому обсуждению. Я, кстати, говорил уже, что я ницшеанец? Хай.
Неотвязное впечатление присутствия Чехова — то же было при чтении Шервуда Андерсона, который казался калькой Достоевского. Воможно, мне просто показалось, либо в литературе есть просто две какие-то волны, которые уловили Чехов и Достоевский, — назовём это Южной и северной волнами (нечто лаконическое и осмысленное (Чехов, Стриндберг, Фолкнер) и сентиментально-женственное и психологическое (Достоевский, Гамсун, Андерсон)), — а мне они, понятно, ближе*. Любопытно даже то, что Чехова совершенно не понимали при жизни и жестоко критиковали, и то же самое было с Фолкнером — его считали слишком сложным и совершенно не ценили. До конца жизни, несмотря на признание горстки ценителей, он был известен в США хуже, чем в Европе (где его более-менее знали). Это эффект «обратной популярности», когда известность приходит извне, т.к. сначала Фолкнер прославился в Европе, а потом только он стал известен в Америке, где его мало кто знал. Зарабатывал на жизнь Фолкнер написанием сценариев и — презирал это. Приезжая в Голливуд с Юга, чтобы продать свои сценарии, он как-то заметил на границе с Калифорнией: «Здесь нужно бы поставить предупреждение: «Забудь надежду всяк сюда входящий» или как это там у Данте…». Серьёзные литературные труды не приносили ему ни малейшего дохода. Лишь в 2009 году (умер Фолкнер в 1963-м) его произведение «Авессалом, Авессалом!» будет названо лучшим романом всех времён, по оценке американского издания «Oxford American». (Как-нибудь пролистаю на досуге).
Тон Фолкнера совершенно особенный, его трудно как-то описать. Когда-то Шервуд Андерсон посоветовал Фолкнеру писать только о том, что он хорошо знает, и он начал рассказывать под вымышленными именами историю своей семьи и историю Юга — того округа, где жили и все его предки. Так получился удивительный мир — гротескный, почти фентезийный, но основанный, как говорится, на реальных событиях. Фолкнер был одним из самых ярких представителей Южной литературной школы Америки, равно как Чехов был самым ярким представителем Южан в русской литературе. Естественно, как Южанин, я не могу не гордиться тем, что именно Чехов является самым прославленным русским литератором, обходя в этом плане в том числе графа Толстого и Достоевского. Из самых выразительных поэтов Южной русской школы можно выделить, конечно, Маяковского с его невероятным слогом и неким брутальным эстетизмом в каждой своей черте. В Германии, например, это самый известный из русских поэтов (Маяковский и Ахматова наиболее известны немцам). Ну а для нас это просто безбашенный Южанин во всём своём мрачно-гротескном виде )
Маяковский никогда не пытался казаться милым, хотя, как подобает Южанину, обращался ко всем строго на «Вы» и с исключительным подчёркиванием дистанции. Фамильярства не терпел совершенно.
То же Чехов — посторонним он казался довольно мрачным, а его саркастические, желчные замечания трудно был стерпеть. Говорят, это профессиональное (Чехов всю жизнь был практикующим доктором, а они известны мрачным цинизмом), но, конечно, от природы это у него тоже было. Как Южанин, он влюблялся постоянно и у него было много женщин; однако женат он был лишь однажды — его жена была немка и она изменяла ему. Будучи северянкой и, понятно, представляя мужчину исключительно как раба, его жена всерьёз полагала, что Чехов будет писать специально для неё роли в театре — до чего всё-таки наглые существа… (Ну вот как их назвать, если не лярвами?). Понятно дело, в «женском вопросе» Чехов был предельно циничен даже в свои 40 с небольшим, и можно только гадать, что бы он высказывал, доживи до возраста Шопенагуэра (чистая желчь, полагаю). Как бы то ни было, не это было главным. При желании у Чехова можно найти много ницшеанских мотивов (я не искал специально, но они есть), а по виду он напоминал скорее солдата, — шлема только на голову не хватает, — чем доброго доктора, который — как тут не воспомнить Шиллера? — не брал денег с бедняков (и принципиально отказывался от всех царских подачек и «милостей»).
Само собой, не это прославило его, а театральная работа, которая в последние годы чрезвычайно захватила его. Именно пьесы, очевидно, сделали Чехова столь знаменитым. Именно он впервые применил такие литературыне приёмы, как «поток сознания» и смесь трагического и комического (то бишь жанр трагикомедии). — У Чехова никогда не поймёшь, что творится в душе его героев — внешне они никогда не выражают то, что их по-настоящему волнует, а все они личности незаурядные и трагические (откуда интерес к истории); плюс эффект т.н. «чеховского ружья», — концепции, сводящейся к вполне Южному правилу: «если на стене висит ружьё, значит оно обязательно выстрелит», — я когда-то с иронией заметил, что у финнов есть такая мрачная шутка: «Два финна и много выпивки, один нож и один труп…») как бы то ни было «чеховское ружьё» — это то, что цепляет в истории и держит в напряжении (а Чехов, как Южанин, очень любил нагнетать). При этом фон совершенно прозаический и свиду герои ничем не примечательны. — Этот удивительный приём чего-то глубокого и осмысленного за внешним банальным фасадом и пустыми разговорами — это и есть стиль Чехова, и именно поэтому его так интересно и при этом легко и просто ставить на сцене. В Англии в каждом любительском театре есть постановки Чехова. (Лично я не поклонник театра, но мне страшно понравился фильм «Ваня с 42-й улицы» (1994)).
Фолкнер в плане замысловатости был, конечно, посильнее, но он и писал уже в другое время, развивая модернистские приёмы, в немалой степени почерпнутые у Чехова. Ну и Маяковский, конечно, как наиболее характерный русский поэт из числа Южан. Он уже был целенаправленным модернистом и раскрылся вовсю, благо эпоха позволяла развернуться масштабным личностям. К сожалению, эта эпоха продлилась недолго и очень скоро партийный аппарат закрутил гайки и ввёл обычное тоталитарное рабство, в котором в концлагерь отправляли просто за анекдоты, а не то что за модернистское творчество. В Германии в то же время так задавили всех независимых художников, ну а то, что случилось с Эзрой Паундом, известно всем; ведущего ж испанского поэта Гарсиа Лорку (1898-1936) фашисты просто расстреляли на месте; Маяковский всё понял с новым режимом и застрелился в 1930 году. Эпоха модернизма закончилась.
Bon, Фолкнер непростой автор, но у него обалденный стиль. Читать можно только ради этого. Конечно, более старшее поколение американских литераторов, — я имею в виду Шервуда Андерсона и более старших (Готорна, Ирвинга и др.), — несравненно проще. Фолкнер же был конкретно модернист, увлечённый экспериментами в области стилистики (смешивались самые разные жанры для получения некой особо впечатляющей эссенции слога). Другие прославленные мастера Южной школы Америки — Теннесси Уильямс, Трумен Капоте, Джеймс Дикки, Эрскин Колдуэлл, Уокер Перси, Кормак МакКарти, милашки Юдора Уэлти, Фланнери О’Коннор и Карсон МакКаллерс. — Читаем, господа, никаких грязных янки!
PS Завершив эту программную заметку, я подумал о том, что только в ней одной, на которую я потратил около двух часов (выверка текста, стилистические правки, пара дополнений), содержатся темы для нескольких основательных диссертаций, лол. (Мне ничуть не жаль, если кто-то будет использовать какие-то мои идеи, — ради бога, можно даже не благодарить (у московитов вообще не принято благодарить; это в японском есть шесть слов, выражающих благодарность, а у москвичей максимум «спс» или «сибки»), — потому что для меня это не имеет существенного значения; вот что для меня важно, так это некоторые кинематографические идеи — на данный момент я написал что-то около 50 (пятидесяти) сценариев для фильмов, — что-то из этого, возможно, весьма оригинально и свежо; идеи публиковать это у меня пока не возникало и, скорее всего, не возникнет, т.к. не вижу надобности просто так это вываливать в корыто, не один же год это всё создавалось, чтобы просто выкинуть; к тому же все современные (т.е. с начала 70-х) фильмы все на один унылый мотив — побольше бабских рож или тушек на весь экран (бедный Ницше, бедный Амундсен, бедный Тесла…); я абсолютно убеждён, что в кино будущего все роли будут исполнять только женщины и трансгендеры, — как в Европейском театре до XVII века все роли исполняли только мужчины (то же было в Китае, а в Японии и до сих пор)).
___________ * насколько скверно читать что-то в переводах, я лично понял по изучению творчества Ницше, не говоря уж о поэзии, которая полноценно звучит только в оригинале (Гёте, Гофман); даже самые простые тексты — не переводятся, а уж поэзия не переводится абсолютно; причина этому — не словарь, а мелос, то есть мелодика слога, которая совершенно разная даже у самых близких языков (непример, в русском и польском мелос разный, равно как в нидерландском и фламандском, валлийском и бретонском, и т.п.; при этом корневое родство может достигать 80 и более процентов, либо это может быть одинаковое слово, но с разным ударением: рус. «Улица» — пол. «улИца», — одно слово, два разных мелоса); поскольку поэт пишет не тексты, а передаёт волшебную мелодику речи (отсюда манера не читать стихи, а петь их — так появились песни, т.е. исполнение поэтических сочинений с музыкальным сопровождением^), передать это на других языках оказывается совершенно невозможно; на самом деле язык как раз можно и не знать, но вот читать стих нужно только в оригинале; — это не особо-то и сложно…
^ любопытно в этом плане, что иногда мелодика слога настолько замечательна, что авторы романсов отказывались называться сочинителями музыки, считая, что поэтическая форма выражает сама себя и стих — точнее, великолепный стих, а не просто мусор столбиком (ну, что там кропали Пастернак, Мандельштам, какой-нибудь Головин или Бродский т.п.) — уже содержит созданный Поэтом мелос; — именно поэтому большое количество романсов анонимно (просто творцы в классической эпохе были очень чистоплотны и не претендовали на то, что им не принадлежит; сама идея копирайта, как и всё ущербное, появилась во Франции только с подачи Гюго, а до этого творчество поэтов и музыкантов считалось общим масонским делом)
Слово «генон» по-французски означает «макака», и это тот случай, когда полученное имя сполна характеризует его носителя. В биографиях тщательно обходится его происхождение, подвигается поближе к столичной помойке («близ Парижа»), неудачи во всех начинаниях, ущербность в каждой черте, законченная, финальная дегенеративность. Он не преуспел ни в богословии, ни в математике, но об этом стараются не упоминать. «Что за омерзительный бес», — подумал я, едва вглянув на его физиономию. И ещё мысли про череп, французов и «климовских персонажей».
Не мудрено, что это существо, — я всегда подчёркивал, что не уверен, что оно относится к виду хомо сапиенс (поскольку слово «геноноид» не звучит, я назвал это «шимпанзоид», что, в общем, не принципиально; если принципиально, то — «макакоид», аутентично), — создало религию, известную как традиционалия. Рождена она была, как и всё ущербное, в пику имеющимся полноценным и сформированным доктринам, а именно — теософии. В то время теософия, а также спиритизм, были очень популярны в западном мире, и разного рода ущербы не могли это стерпеть. Так появилась традиционалия — специфически францзуская неорелигия, представляющая собой ошмётки и какие-то обезьяньи пародии на околосуфизм, индуизм и что ещё там. Некогда французы породили коммунизм, социализм, анархизм, гуманизм и прочие выдумки, которые с трудом, но прижились, однако некоторые, как традиционалия, так и остались абортом, который не выжил. При всех потугах изобразить «мощь», ныне традиционалия — жалкая и сугубо интернетная доктрина, о которой и упоминать-то непристойно, а когда посмотришь на её апологетов, то, опять же, привычно отмахнёшься. Эти не заслуживают и пяти минут внимания.
Со временем теософия — безобиднавя выдумка прекраснодушных энтузиастов, — в основном милых дам, — совершенно искренне пытавшихся найти хоть что-то, что можно было бы противопоставить ужасному пессимизму Шопенгауэра, крайне популярного в середине XIX-го века (и реально было очень много самоубийств, поскольку желчный старик многих впечатлительных юнцов убедил), перестала быть интересной (в основном, из-за милых дам). И тогда появилось учение Телемы — гораздо более яркое и настолько захватывающее, что по сей день в любой стране мира, не сомневаюсь, с лёгкостью найдутся тысячи крайне увлечённых Телемитов. При этом мы представляем единство, в котором ни малейшей роли не играет раса, национальность, язык, гражданство, пол, возраст и религиозные предпочтения. Это настолько светлое, чудеснейшее Античное ощущение в данном континууме, что любой причастный преображается и, может быть, впервые в жизни начинает что-то по-настоящему понимать. Телема это не книжная выдумка, а именно точка восприятия мира. Я знал китайских Телемитов, я знаю шведских и польских приверженцев Телемы, я не люблю англичан, но немного знаком и с ними, у меня был сумрачный немецкий друг-Телемит, сочинявший удивительные по своей мрачности баллады, я нахожу черты Телемитского учения в некоторых исторических персонах, литературных и кинематографических героях, и я совершенно точно знаю, что данный аспект волшебства присутствует (что само по-себе чудо, если так подумать…). — Телема это свершившееся то, о чём теософы только гадали. Но они сразу поняли, что это оно и есть, поэтому первыми Телемитами и были теософы.
Традиционалия же, как изначально анти-теософская религия, уже имела дела с Телемой, против которой не могла противопоставить ровным счётом ничего. Если геноноиды могли через пасквили как-то обгаживать теософское учение, — даже не считаясь ничуть с тем, что в основном его представляют женщины (что не только Телемит, но любой настоящий мужчина счёл бы позорным), — то с Телемой это не работало. Уже хотя бы потому, что Алистер Кроули мог запросто нагрянуть лично и, как это не раз бывало, с помощью трости расставить точки над в туманных и отвлечённых аспектах бытия. Моэма, скажем, Кроули пожалел при личной встрече, — уж очень он жалок был, — лишь мягко заметив: «Эта книга сделает вас знаменитым» (и действительно, если спросить любого о Моэме, он и скажет, как какой-нибудь остолоп: «А, это тот, который написал «Мага»…»), но Генона отработал бы как положено, уж потрудился бы. Благо, что французы традиционально одни из самых паршивых воинов планеты.
Сколько же подзатыльников ему довелось получить, чтобы появилось такое побитое трусливое выражение….
И тогда появилась «задница генона» — переднеазиат с брюзгливой рожей под названием Эвола. Я до сих пор не знаю, где ставится ударение в этом идиотском названии — в афро-средиземноморских популяциях, столь бесконечно далёких от родных Балтийских и Фенноскандских просторов, своя экзотическая специфика и всяким Свенссонам, Шопенам и каким-нибудь великим князьям Кропоткиным это не понять. Мы просто отметич, что IQ в Европе строго дифференцируется от Скандинавии к афро-средиземноморскому ареалу, от очень высокого интеллекта к очень низкому, от самой преуспевающей страны Европы — Норвегии — к вечно деградирующей Испании, от самой чистой страны Европы — Финляндии — к самой грязной — конечно же, Италии, от образцового социального государства — Швеции — к стране комендантского часа из-за вечных беспорядков — Франции, от глубоких мыслителей России и Германии к бессмысленному чавканью греков и португальцев, от богобоязненной католической Ирландии к маранскому зоопарку Ибицы.
Bon, о чём это я? Ах да, Эвола, «задница генона». Ну, об этом просто нечего сказать. Он выполнял функцию прикрытия этого своего генона, поскольку гавкать против Телемитов так же, как против безобидных теософов было уже нельзя и вдобавок опасно. (Я встречал упоминания в какой-то биографии Кроули, что генон его реально боялся и ожидал заслуженной вполне возможной взбучки). Эвола ластилась, как и положено рабу, к новому яркому учению и что-то там тоже вякал в сторону Кроули, но уже с заискивающей похвальбой. Как замечал Ницше, если низшему не удаётся навязать превосходному конфликт, он пытается навязаться к нему через угодливую лесть. Само собой, зная мэтра, легко понять, насколько ему было на это наплевать. Его больше интересовал Гюрджиефф и тонкие интеллектуальные шпильки в свежие задницы Юнга и Гёзе. Что-то новое апологеты традицоналии не изобрели, но Эвола пытался корчить из себя авангардиста или что-то в таком роде. Где-то было упоминание, что он даже брошюрку стишков накатал страниц в 25. Уау, супер. Могу преставить, что за блевотина. (Сроду рабы ничего хорошего не сочиняли). Таким образом, образовался некий паритет — трусливая мышь генон как гуру пасквилянства и изображающий из себя «авангардиста» монструозный раб Эвола. Теософов они уже не трогали (не было их уже), а Телема была слишком яркой, слишком достоверно содержащей божественный Античный свет Юности, чтобы её пытаться дискредитировать или как-то конструктивно изничножить. То, что это эклектическое учение — это понятно, т.к. любое авангардное учение эклектично. Но суть ведь не в том, что там Кроули взял из даосизма или тантры, — он просто пытался пробиться через чудовищную тьму мракобесия эпохи к тем далёким и светлым временам, гле простой крестьянин мог встретить простую богиную Афродиту, где мудрые кентавры учили людей музыке и медицине (в Антике это было интерсным образом связано), где всё было одухотворено и мир был цельным под Небесным сводом живых звёзд. — То, что Кроули всю жизнь пытался найти, так люто. бешенно ненавидя эпоху, хотя по характеру, как человек, он был очень добрым и мягким. Ну а каким ещё может быть Телемит, живущий живой хизнью?..
Всё это было бесконечно далеко от традиционалии, которая заключалась в кропании пасквилей. Так это продолжается и по сей день. Сделаем вид, что верим, что тысячи людей в каждой стране увлечённо читают генона, а на стенах у них висят портреты с этим существом, — вот типа этого —
Лицо одухотворённого француза… выглядит хуже, чем лужица блевотины
Предположим. Даже допустим, что это так (хотя насчёт тысяч что-то сомневаюсь), но у них не решена главная проблема, которая для Телемы, например, совершенно не существенна. Я имею в виду целостность мировосприятия — если Мир Един, значит и все люди едины, — и в Телеме это именно так (неважно, кто там Телемит, китаец, немец или негр Конго), — но у апологетов традиционалии мир жёстко поделён на некие секции по сторонам света. Извеснтный в РФ раб-полулист только и толкует, например, о «вечном противостоянии Суши и Моря», а другой раб с рожей дряхлой обезьяны шамкает о мужской сути Севера, «вечной жизни», и женской сути Юга как «вечной смерти», — это что за бредятина? Я мог бы, если б это не было так скучно, на сотне страниц доказать несостоятельность этих теорий и, более того, их абсолютную несущественность. Кстати, именно поэтому я всегда подчёркивал равноправное положение цветных в Южных Штатах, крайне отрицая само выражение «афро-американцы» (их правильно называть следует «Чёрные Южане» — только и всего-то, никакие они не «афро», это свои люди, прекрасные сыны и дочери Юга; афро — это бедые жители Южной Арфики — африканеры, говорящие на африканском (африканнас), — кто в здравом уме назвал бы их афро-европейцами?.. они африканцы, белые африканцы), и, безусловно, категорически против апартеида в Южной Африке. Я считаю эти аспекты крайне несущественными в полноте бытия. Сегрегация сторон света, их какие-то там якобы стихийные свойства, — это такая бредятина, которая однако же является некой «изюминкой» традиционалии, и это именно религия, то есть объект веры, оспаривать которую нельзя, и это суть полнейшая бредятина с точки зрения учения Телемы. Но юмор в том, что если эту фишку о «Суше и Море» убрать как явно несостятельную, то традиционалам будет не о чем говорить! Да, именно так. Ничего кроме этих секций сторон света, в их выкладках конструктивного и нет. То есть — это суть их религиозных верований. К сожалению, некоторые попадаются на этот дурацкий крючок — и тут не без крайнего сожаления приходится вспоминать несчастного Уле Офстада (1967-2015), который купился на традициональную чушь и закончил тем, что единоверцы генона снесли ему его светлую умную голову. Был бы он Телемитом, то торжествовал бы даже в гибели, а не недоумевал растерянно, пытаясь найти в себе крупицы силы, чтобы уйти достойно. Но, я думаю, он был очень растерян и не понимал, ради чего он погибает. Телемит бы на его месте смеялся в голос… Жизнь, смерть не играют никакой роли в этой божественной игре бытия.
Эпоха аванградизма слилась с грохотом канонады на передовой — началась Мировая война, длившаяся, с некоторым перерывом, до середины века. На Телему это произвело серьёзное влияние, т.к. потребовалось адаптировать учение к реалиям. Традиционалов же, как сугубо книжников, это ничуть не интересовало. Кроули оправдывался в том, что не пошёл на войну, — кстати, я специально интересовался, а почему (т.к. Телемит должен был), и выяснил, что в 1914-м году Кроули находился в Швейцарии на лечении из-за инфекционного воспаления вен левой ноги; ему было запрещено ходить и он должен был принимать лекарства; если бы он пошёл на войну, ему просто отняли бы ногу, — как бы, и толку никакого не принёс бы этому чёртовому Отечеству (оно не имеет значения на самом деле, т.к. для Телемита война — это сугубо личное дело, как для лейтенанта Диксона, например). Фундаментально пересмотрев положение дел с высот божественных эонов, Кроули пришёл к твёрдому умозаключению: «Настоящим Телемитом может быть только тот, кто прошёл через войну». Это не было пропущено мимо ушей (Телемиты, вообще, страшно серьёзные ребята на самом деле), и затем главой Ордена — после неожиданной гибели Джека Парсонса (1914-1952) — стал Грейди МакМёртри (1918-1985), уроженец Среднего Запада, прошедший адское пекло войны. Как выяснилось в итоге, Кроули был совершенно прав. В-общем, как и всегда.
Артиллерист МакМёртри, глава Телемитов в 70-е — 80-е годы
Генон прекратил в 1951-м году, умерев грязно и не праведно (от заражения крови — от этого никогда не умирают чистые праведнки*), — ущербно жил, ущербно сдох, — Эвола тянула своё бессмысленное существование до 1974-го (как, должно быть, мучительно он пытался найти себе оправдания, тужась изо всех силёнок…), — изображая бурную жзнедеятельность кропанием дешёвых статеек. — Вот так и закончилась история этого убожество под названием традиционалия. Вырожденная ресентиментом в зависти к успешной и благополучной теософии, столь плодотворной и продуктивной (дело ведь не только в Блаватской и сторонниках, сама идея захватила очень многих — начался поистине духовный Ренессанс в Европе, как то подробно и необычайно интересно описывает в своём исследовании проф. Гудрик-Кларк), она весь свой период занималась исключительно пасквилянствов. Я пытался это читать, но это настолько омерзительно, — для воина и поэта нет ничего гаже, чем как-либо соприкасаться с рабами и канальями, с креатурами Земли и Воды, уж если мы про стихии говорим. Все Телемиты были Воздушными, то есть господами — Кроули, Парсонс, МакМёртри, ныне Азсакра Заратустра и другие, чьи имена я бы не хотел называть; и разве трудно не заметить, что апологеты традиционалии в большинстве своём — рабы, Земные (Эвола, Вирт, Серанос, в Московии — Дугин с Головиным), и канальи, Водные (Генон, Джамал, т.п.), — то есть представители низших, женских стихий. (И избавьте меня, бога ради, от «оправдываний» за то, что женские стихие низкие, а мужские высокие, это абсолютно в любых учениях так, на какое ни посмотри, будь то Эллинизм или Индуизм; Скандинавская магия, например, делится на Небесную магию Одина — гальдор (haldor), основанную на воздержании и аскезе для прояснения сознания и общения с высшими сущностями, и земную, женскую магию Фрейи — сейд (seidr), суть которой пьянящие настойки и помрачение сознания для погружения в иллюзорную материальность бытия среди заполняющих эту пустоту сущностей, врата Небес для которых навечно закрыты, — теперь что, из-за этого деления древних Скандинавов в «маскулинисты» записывать? это бред; для мужчины пытаться практиковать женскую магию — опасно (сойдёт с ума), для женщины лезть в высокие эмпиреи — губительно (только зачахнет, но ничего не поймёт); Jedem das Seine, как говорил Ницше).
Однако произошло нетчо такое, чего Кроули, кажется, предполагать не мог. Он слишком мало, вероятно, об этом думал. полагая, что его личное мнение не играет особой роли и всё существенное изложено в богооткровенной «Книге Закона» которую следует просто изучить, чтобы понять учение Телемы. Но всё оказалось совершенно не так. Ситуация, пущенная на самотёк, привела к тому, что после смерти серьёзных мастеров — Парсонса и МакМёртри — настала пора феерических фриков, вроде Орриджа и Тибета, к учению Телемы примазались посредственности, которых менее всего можно назвать Телемитами (вроде Берроуза и Энгера), а низкопробные литераторы вдруг вывели Кроули сатанистом и чёрным магом. Он, я уверен, никогда подобного даже не предполагал, так наивно и прекраснодушно полагая, что божественный свет Истины всё это развеет как туман. Традиционалия же при этом, будучи изначально абсолютно дегенеративной блевотиной, вдруг превратилась в нечто чуть ли не респектабельное, эдак поплёвывающее свысока на фриков, называющихся типа «Телемитами». — Как, чёрт побери, такое вообще могло произойти? В буквальном смысле прямое и зеркальное переворачивание ситуации с ног на голову. Это просто поразительно…
Традиционалы забыли, что во времена Кроули их гуру генон трясся в хижине, ожидая удара в дверь и оклик громовым голосом: «А ну, шалава, открывай!», и как во время бомбардировки эвола залезла в канализацию, где её придавило, повредив позвоночник, — в то время, когда Телемиты на всех фронтах шли в первом ряду в атаку, считая за честь погибнуть в славе и триумфе, презирая летящие в них пули, но любя врага и благословляя его подвиг — такой же чистый и прекрасный, как Свет Антики. И когда точным и жестоким ударом ты протыкаешь его шею штыком, на какой-то миг ты видишь в его лучистых серых глазах божественные дороги его души — вечной, неуничтожимой… Тело падает в грязь, распростёрши руки, и ты проходишь по нему почти спокойно и несколько даже деловито. — Это и есть суть, убить или быть убитым — неважно. Только чистая суть.
Да, безусловно, Телема остаётся одним из самых привлекательных эзотерических учений — мне не раз говорили, что им нравится эстетика Телемы, или книги Кроули, или Телемитские философемы, или магическая практика, или Телемитский стиль; некогда я создал Телемитское радио, дабы представить Телемитскую музыку во всей её полноте, однако — я немного этого не ожидал — объём оказался настолько огромным, что общая дительность даже сокращённых треков составила 15 часов — и это лишь примерно треть материала, который я хотел представить (послушать архив можно здесь или здесь или здесь; также см. культовый видео-сборник «Gothic Industrial Madness»; есть ещё «Radio Equinox», где публикуются как очень древние, так и самые новые работы в Телемитском жанре, в очень (чрезмерно, на мой взгляд) широком диапазоне).
Или даже четверть, как я бы сказал сейчас, если учесть работы ещё и последних двух лет. — Всё это так, но меня раздражает, что такое чмурное явление, как традиционалия, корчит из себя респектабельность. Подбешивает немного, хотя я и не думаю об этом. Было б о чём думать, ёпрст… (Назовите-ка хотя бы парочку традициональных музыкантов, я кроме Дугина с Головиным не знаю; а, ну ещё Курёхин и Летов, да, вспомнил; всё это абсолютный кал, само собой, это просто неслушабельно, либо нужно быть каким-то кромешным дегенератом, чтобы выслушивать сие более одной минуты).
Кроули ужасно ошибся, полагаясь на «авось», прямо как заправский русский mujik, — русские так говорят: «а, авось пронесёт», причём это ироничное замечание, т.к. оно почти всегда означает, что ничего хорошего из этого не выйдет. Возможно, Кроули просто устал. Он всю жизнь мечтал о наследнике, о сыне, который продолжит дело, но женщины раз за разом приносили ему дочерей. Только в старости одна немецкая (или шотландская, не помню) девушка подарила ему наследника, которого Кроули тотчас же окрестил гордым именем Алистер Ататюрк. Но время Телемы в её лучах славы уже миновало — эпоха измениась. В Германии начались репрессии и центр Ордена из Нюрнберга пришлось перенести в Калифорнию. Это не было лучшим решением, т.к. Телема — это Европейское учение, и Кроули не мог не понимать, что в Штатах из него попытаются выдоить всё, что возможно. Так и получилось, когда Хаббард создал известную корпорацию из числа одних из самых богатых сект мира. — Слава Дионису, что Кроули до этого не дожил… Но каково было Телемитам? И каково сейчас. если даже прямое цитирование Священных Книг Телемы преследуется за нарушение авторских прав, принадлежащих американцам? Это ж до чего всё деградировало-то…
Традиционалия… да плевать мне на традиционалию. Я понятия не имею, как у них обстоят дела. Если бы это что-то было достойное, я бы давно оценил и принял во внимание. Но вижу я в ней только каку с точки зрения Бура Телемита авангардного периода — нечто очень жалкое и периферийное, вкорне обезьянское и ресентиментное, как нечто контртелемитское и антиницшеанское. Есть мнение, что традиционалия это, в общем, тоже какой-то аспект Телемы, но я не раздумывал об этом основательно. Геноноиды что-то там вякают про суфизм, но я категорически отрицаю возможность идентификации с какой-либо культурой, не будучи генетически и, если угодно, биохимически происходящим из неё. Это я понял, когда изучал — ввиду определённой надобности — культуру манси и размышлял, возможно ли стать шаманом, получить это знание. И оказалось, что у них дар передаётся по родовым линиям и это невозможно, если ты не манси. Вот так. И это касается не только данного народа, но и других. Если говорить о брахманах, то брахман — это только рождённый брахманом, то есть ведущий свой род от Рамы. Если речь о суфиях, то все шейхи и святые являются кровными родственниками пророка Мухаммада, а посторонний может лишь признать эту мудрость, но не проповедовать её (это ересь вообще). Если говорить о японской вере Синто, то синтоистов неяпонского происхождения просто не существует в природе, это нонсенс. В русском Родноверии присутствие на обрядах не-Славянина в высшей степени неуместно и невозможно. То же балтийская Ромува или скандинавская Асатру. И так далее. При этом своё Родноверие есть абсолютно у всех, будь то манси, марийцы, булгары и кто угодно, то есть у каждого народа есть своя истина, — отсюда крайняя неуместность претензий каких-то посторонних религий на «единственную достоверную истину». Если б это было так, арабы читали бы свои тексты не на арабском, а тибетские ламы — не на тибетском. Тенгрианство вообще считается первой в истории монотеистической религией (Тенгрианцами были булгары, гунны, сарматы и другие славные народы). Короче, меня не интересует традиционалия с её холопскими претензиями, т.е. измышления какого-то французского или итальянского бабуина. От их болтовни я всегда отмахивался, не желая тратить своё время. Даже эту статейку я откладывал лет пять, наверное, но всё же кое-как написал.
Cześć.
(было написано 5-6 авг. 2021-го г.)
__________ * Они просто засыпают и не просыпаются. причём уходят из жизни тогда, когда сами так решат, а не по воле внешних сил. Так ушёл из жизни Алистер Кроули — когда сам так решил и без каких-либо мучений.
alick13
Thelema in Russia 