Существует не менее сотни великолепнейших дуэтов в сфере рок-музыки, которые являются не только творческим содружеством, но и чем-то более — чем-то, что рождает волшебство Античного мелоса. Неважно, в какой стране или в какой этнической группе это происходит — биологический фактор в таких вопросах особой роли не играет (биология это лишь биохимия и некоторые особенности ума, не более того, на душевных и духовных качествах это не отражается никак совершенно*). Волшебство рождается там, где есть содружество двух сердец.
Один из таких проектов — американский дуэт Love Spirals Downwards (1991-1999 гг.), то есть гитарист Райан Люм и певица Сюзанна Перри (всё остальное музыкальное оформление — электронное; на концертах же они исполняли песни просто под акустическую гитару). Глядя на их лица, я вижу свет неземной, свет Небесный…
Судьба свела их для того, чтобы создать несколько совершенно уникальных альбомов в рамках собственного оригинального стиля Ethereal (букв. Эфирный), который является сверхтонким экстрактом европейского стиля Dreampop. (Очередной звонкий подзатыльник патриотам, хрюкающим о «тупости» «америкосов», хотя именно они создали самый утончённый стиль в истории рок-музыки, да и много чего ещё). Это просто поразительно — даже я буду в затруднении сказать, а было ли ещё нечто «более волшебное», чем эти чарующие звуки…
Как рождается такое волшебство? Как я уже сказал — в гармонии двух сердец. Это даже не «совместное творчество», а именно волшебство континуума. Ведь говорится же в книгах по эзотерике, что любовь — это то, что происходит между мужчиной и женщиной. Не в смысле плоском — эти примитивные утехи доступны даже патриотам, — а в буквальном смысле _между_ ними, то есть в континууме пространства меж двумя любящими сердцами. Отсюда главный парадокс — и трагедия — любви: любовь это не свершившееся чувство, а только предчувствие этого чувства. Тавтологически звучит, но смысл именно такой. Если это две тонкие натуры, то они понимают это и работают с этим — так рождается волшебство. У плоских же континуум разрушается в животном сближении. Как заметил Кафка, «секс — это проклятие за счастье быть вместе». Женщина, обладая большей интуицией, как правило, понимает это, но мужчина ведёт себя как животное и сам разрушает это волшебство. Очень скоро от «отношений» не остаётся ничего, кроме гадливости и взаимной неприязни. Влечение — это не более, чем возможность чего-то большего. Именно поэтому философы Античости говорили о том, что истинная любовь это нечто платоническое, имея в виду всё тот же континуум меж любящими сердцами. Всё остальное (сближение, соитие) это функциональная активность для надобностей удовлетворения похоти и рождения потомства. Они даже не задаются вопросом, зачем… (Как заметил Лейбниц: «Человек, отказывающийся пользоваться собственным интеллектом, есть скот»).
Волшебный континуум порождает волшебство мелоса — и эту загадку рационально постичь никак не возможно. Это нечто… эфемерное, крайне хрупкое — не чувство, а только предчувствие. Оно волнительно и обожаемо романтиками испокон веков.
Наверное, это самая волнительная песнь Любви, которую я когда-либо слышал…
Сумасшедше прекрасные, построенные в искючительно достоверном Античном тоне, элегии проекта вызывают умопомрачительные экстазы восхищения — редко найдутся композиции, которые спустя 25 лет звучали бы так свежо…
Невинность и божественная красота — вот что строит этот звуковой ряд. Есть ли смысл искать какую-то святость, когда есть такое?..
Райан, всегда упорно стремившийся к новаторству (он и сейчас продолжает творить в рамках проекта Lovespirals), при этом всегда оставался рокером и авангардистом, он ни на секунду не оставался в стабильном, некоем фиксированном состоянии, для каждой композиции находя оригинальное и, с музыкальной точки зрения, смелое решение.
Торжественная кафедральность, свойственная проектам немного другого, хотя и близкого направления (этот стиль так называется — Cathedral), также звучит в работах дуэта, выражая категорию духовности, традиционно отделяемой от чувственности и душевности.
Прошедшие годы ни в малейшей степени не нанесли урона этим работам, а потому смело можно причислить их к разряду великого и вечного Искусства.
Естественно, мне лично более всего импонирует глубочайшая Античность этого мелоса — вероятно, сама находка этого стилистического направления была сущностно близкой той поре. Это подтверждает идею о том, что даже в аду новой эпохи добрые боги ещё могут пробиться к умам и душам людей, вселяя в них бесконечное счастье живого бытия… среди бездушных лярв и зомбаков.
________ * После смерти человека разрушаются все его тонкие тела, в том числе психотип, определяющий его социальное, сформированное обществом «я» (на самом деле это не более чем общественный фантом — сказать «я — руский» нонсенс, потому что в прошлой жизни я был индейцем, а в следующей буду китайцем — как это относится к смоему истинному «я»?.. это не более, чем опыт, который получает душа, выполняя свои обязательства, и не всегда выбор есть, к сожалению…).
Началась не осенью, как предполагали, а в середине июня, когда особо агрессивная форма ковида («чёрная плесень») пришла внезапно из Индии, оставив там в буквальном смысле горы трупов. Люди, которые уже переболели, снова начали заболевать (т.е. антитела не справлялись), — было упоминание даже о заболевании в третий раз, — а вакцина не гарантировала полной защиты.
Не знаю, по какой причине в других странах (в России волна началась из-за открытых границ, когда понаехали иностранцы, в том числе, очевидно, из Индии со своим штаммом вируса), волна на данный момент продолжает нарастать.
В Испании, например, заболеваемость ковидом возросла в 10 раз за последние 20 дней.
То же в Италии и Британии.
В России количество инфицированных возросло примерно на 70% (с 13 тыс. 16-го июня до 23 тыс. 26-го июля). По количеству выявленных больных РФ находится на 6-м месте в мире (5,1 млн.), по числу скончавшихся — на 8-м (125 тыс.). Сам переболел и тянулось это долго. Прескверная штука весьма — сначала пропало чувство вкуса, потом начало ломить в крупных суставах, потом в мелких (пальцы рук и ног); ощущение нехватки воздуха и затрудённости дыхания. Мой больничный полис истёк давным-давно, а денег на лечение нет, поэтому жрал аспирин и чеснок. Понятия не имею, помогло или нет, но всё равно больше ничего не было. Оклемался, наверное, до сих пор не вполне, но, по крайней мере, похудел более чем на 30 кг. )
В США картина странная:
22 июля — 56 тыс. заражённых 23 июля — 118 тыс. 24 июля — 27 тыс. 25 июля — 15 тыс. 26 июля — 89 тыс.
Но в любом случае похоже на волну или что-то типа того.
Не советовал бы расслабляться…
PS Мои замечания о пользе аспирина и чеснока для разжижения крови — беру обратно. Об этом специально говорилось в официальных директивах, что это не помогает. А жаль…
Брезгливость вызывает уже название — Ницше б даже не стал читать (всхохотнул бы просто в своей манере), ну а я, угорая от этой безумной жары, читаю всякий именно потому, что в нормальном состоянии не стал бы тратить на это и минуты.
Клагес — обычная болтливая посредственность, прибившаяся к Мюнхенской тусовке (самым интересным городом Европы в первой четверти прошлого века был не Париж, а Мюнхен; там и русских много было). Авангард был явлением стихийным и огромная прорва нестабильных людей встала на дыбки. Были и стабильные — посредственности, которые зачем-то или почему-то хотели высказаться. В то время главными гуру были, понятно, Достоевский и Ницше (именно в таком главенстве в Германии, в России наоборот), а также в какой-то момент пукнул Вейнингер, но это была так себе kakashka, чистоплотные просто пригнорировали. По судьбе Клагеса — она скучна, как портянка — видно, что он сам толком не знал, к чему прибился. Где-то он подхватил словечко «космизм» (подозреваю, у русских, т.к. в XX-м веке в советское время это была главная фишка — русский космизм (16 ключевых авторов см. напр. в этом сборнике)) и мусолил его так и сяк, наподобие того, как Нойманн мусолил свою злополучную «новую этику». Убожество невероятное.
Ницше, повторю, это читать бы не стал, сделав выводы об авторе уже по названию. Физиономия его мне также не нравится. Правые его любили, потому что он светлопигментирован, но любой, кто что-то смыслит в антропологии, мгновенно увидит отнюдь не «викинга». Викинги, кстати, пришли в Скандинавию из Турции, лол (родина гаплогруппы I1). Светлая же пигментация кожи у индоевропейцев появилась где-то на границе современных Афганистана и Пакистана, а потом ещё через пару тысяч лет появился геном светлых глаз — в горах Памира (современный Таджикистан). Ну, это так, к слову, просто лишний раз пнуть евроцентристов. Ясно дело, в те годы никаких существенных данных не было, но вот пропаганды был, иначе не назовёшь, океанус…
И в этом океанусе плескался Клагес, как и многие. Всё же не повезло Ницше с эпохой… Все эти мелкие людишки, которые станут о нём судачить — разве к ним обращался он?
«Титаничные гномы» — так, например, ехидно обозвали парочку Ясперс — Хайдеггер (эмоциональный гомоэротизм, естественно, вряд ли дело зашло дальше робких поцелуев), — с этих клоунов же только поржать можно, какое-там «ницшеанство» к ляду )) «Традиционалисты» правда смешные, их просто в шок вгоняет, когда им нормально. увесисто отвесишь подзатыльник ) Добро пожаловать в реальность, петух.
Bon, уже первые несколько строк показывают, каким же жалким и примитивным человечком был Клагес. Всякий раз это впечатление чудовищной нечистоплотности, едва открываешь книжонку какого-нибудь немца. Ницше, как поляк, это тоже хорошо чувствовал, поэтому он и презирал свою материнскую (немецкую) линию, и тихо радовался, когда за границей его принимали, слава богу, за поляка, а не за немца. У него действительно была великолепная типажность польского аристократа, прямо такого канонического ) Клагес же выглядит как обычный белесый марран без намёка на качественный род. Одного взгляда достаточно, повторю, чтобы понять, что на чтение продукции подобного идивида не стоит тратить своё время. И я, в-общем, не думаю, что Клагес может заслуживать чего-то более, чем пролистывание пары десятков страниц. Интеллект — он же виден сразу. Если он есть.
Забавно видеть, как Клагес приписывает Ницше такие свойства, как ненависть, злорадство, «поношение» чего-то там — жалкий дурачок даже не представляет себе, в чём смысл был разглагольствований Фредерика. Его жизнь, что бы там ни говорили, была прекрасна…
Глава 2 — есть ли смысл продолжать? Я так Юнгера читал. Ну, то есть как «читал» — отлистал 10 страниц, всё понял с этим пассажиром и отправил его понятно куда. Мелкие людишки! «Уж лучше б к свиньям попал, а то — к немцам!», — это сам Ницше высказался…)) «Они приложат все усилия для того, чтобы из чудовищной судьбы изобразить мышь», — браво. браво. Ницше был мастер аллегорий, известно.
Всю 2-ю главу Клагес чешет нечто левое. Пропускаю эту чушь.
Глава 3 — «Основная тема». Ах да, это же только прелюдия была к рассказу (плюс «введение»). Немцы как бабы. ни грана конструктивности. «У немца, как у женщины, не добраться до основания, он лишён его: вот и всё» («Ecce Homo. Как становятся самим собой», 1888, изд. 1908).
Отвратительная манера письма. — Пока единственное, что я могу сказать о прочитанном. Конструктивности жду.
«Если человек сорока лет говорит, что в двадцать побывал в Южной Америке, то, конечно, не может иметь в виду свое нынешнее тело, в котором нельзя найти ни единого атома того тела, которое, с позволения сказать, служило его Я убежищем двадцать лет тому назад. «. — Вот реально, есть смысл тратить время на чтение подобного мусора? Это даже не интеллектуально…
«…если я переоцениваю себя, то тем самым недооцениваю характеры других людей, а если переоценивает себя человек как таковой, то тем самым он недооценивает всех нечеловеческих существ и искажает общую картину мира». — Клагес такая дешёвка.
Турболистинг.
Главы 5-6 — ни о чём.
Глава 7 -т.ж.
Клагес феерическая пустышка, конечно.
Листаю.
В этой книжке блистательны только цитаты Ницше!
«…сейчас наша задача — собрать в одном месте все, что Ницше изложил относительно сознания окончательными выводами, и на кромке мощного света, который они изливают, выявить полярно связанную с ним тьму, а с нею вместе — глубочайший смысл его учения о жизни…». — Потребление пива вызывает необратимое отупение, да. («Две вечные беды немцев — пивной алкоголизм и сифилис»). Ницше, вероятно, был единственным профессором в Германии, не будучи при этом пивным алкашом. (Сифилис у него был — наследственный от мамаши-немки!).
«Предположим, ницшевский человек-господин есть не просто пустой идеал, а нечто жизнеспособное: и все равно он не будет одним — властительной натурой! Что были, а отчасти и до сих пор есть властительные натуры, не подлежит никакому сомнению; их типизация нас здесь интересовать не должна; достаточно сказать, что мы не можем представить себе «прирожденного властителя» без двух следующих качеств: он не стремится к власти, потому что обладает властью, и он распоряжается властью, распределяя ее» (стр. 206). — Это надуманно, потому что власть расширяется бесконечно и структурируется тоже бесконечно. Прирождённый властитель (хорошее такое обозначение) будет властвовать в любых условиях и будет структурировать, каждому указывая его место, также в любой степени масштабности. Естественно, всё это сугубо умозрительно (т.к. и постановка у Клагеса тоже умозрительная). Примеры из истории, возможно, были (скажем, Империя Ахеменидов с её бесконечными, перманентынми войнами, кажется симпатичной), но в нынешних реалиях это, безусловно, форменный нонсенс. Впрочем, Пол Пот (тоже неплохо). (Последняя война, в которой человеческий фактор ещё играл первичную роль, были первые три года Гражданской войны в США; в последний год этой войны и начиная с этого времени, была только война технологий (так в следующей большой войне — Бурской войне — бездымный порох и дальнобойные ружья сделали возможным уничтожать противника с такого расстояния, при котором он тебя не видит; так обычные подростки-фермеры расстреляли профессиональных опытных солдат на горе Маджуба, — первое в череде болезненных поражений британцев); в предельно жутком виде это отобразилось реалиями Первой Мировой Войны, где человека не видно во-об-ще; — война машин). Клагес на протяжении всей книжонки зачем-то противопоставляет Ницше Штирнера. А почему не Будду или, не знаю, Эмпедокла? Это было бы хотя бы забавно, если учесть, что в одной из своих инкарнаций Ницше и был этим самым Эмпедоклом…)
«Ницше сгорел; но в пламени этого пожара два бьющихся друг с другом насмерть демона выковали его двуликое творение, которое… (ла-ла-ла)». — Это концовка, полагаю? Ура.
Вообще, отстой книжонка. Потратил ровно полтора часа. Лучше б милашку Нидаль лишний раз послушал…
О Достоевском, которого Ницше называл единственным человеком, у которого чему-то научился, Клагес, разумеется, ни разу не упомянул. Критические замечания Ницше о сути немецкой натуры и их деструктивной роли в истории, — а это, на секундочку, десятки страниц, — Клагес также проигнорировал (полностью!). Удивительного в этом, конечно, ничего нет, т.к. суть немца — «глубокая внутренняя нечистплотность»*.
——————
PS Балто-славянин Ницше потешался над узкими лбами германцев и их пустыми бараньими глазами — быть может, Клагес, накропав свою чушь, просто таким образом мелочно отомстил?..
В любом случае — не стоит внимания. О Ницше хорошо писал наш Андрей Белый (1880-1934).
История Американского хардкора (1978-1986 гг.) была мрачной и недолгой — это был единственный в истории рока полностью некоммерческий стиль (привет «высокодуховным, нестяжающим» московским поцреотам с их бреднями про «жадных и корыстных» пендосов). Появившись под влиянием Английской волны панка (1977 г.), стиль очень быстро обрёл собственные, присущие только свободным людям Америки, черты. Это был совершенно собственный стиль, и чтобы его как-то отделять, его назвали хардкором (также: хардкор-панк или Американский панк), — забавно, что преображённый стиль панка затем вернулся в Англию как хардкор, где, в свою очередь, получил название грайндкор (иже Английский хардкор), —
грайндкор (Английский хардкор)
при этом главной и ключевой группой жанра была канадская группа D.O.A. (странный момент, конечно) с их хитом про Рональда «Ронни» Рейгана, который и был главной мишенью нападок американских панков на протяжении всего периода правления (1981-1989 гг.):
В годы правления Трампа, заметим, канадцы метнули шпильку уже в него:
Сейчас, изучая историю жанра, поражаются той стене полного, тотального молчания в СМИ относительно этого явления, что показывает весьма мощную системную аппаратность США. Апологетов хардкора не высмеивали и не пытались сделать на них деньги (как на европейских панках), их просто медленно и молча убивали… Выглядело это как сцены из каких-то чудовищных антиутопий: весь квартал, где в одном из зданий проходил концерт какой-нибудь хардкор-группы, оцеплялся спецподразделениями SWAT (аналог СОБРа), затем абсолютно всех, кто пришли на концерт, ложили лицом в асфальт, — сотню-две человек, — а также ловили всех, кто пытался сбежать, и начинали их медленно и методически забивать дубинками. Вся улица полнилась воплями гнева, очаянья и боли. А ведь это были подростки — мало кому исполнилось 20 лет…
Затем абсолютно всех грузили в автобусы для перевозки заключённых и везли на зону, где с каждым был такой примерно разговор: «Ты в армии не служил ещё? Отлично, по возрасту ты подходишь. В-общем, решай, либо в армию идёшь, либо мы тебя на зону сажаем. Серьёзной статьи мы тебе пришить не можем, но годик отсидки с неграми-рецидивистами тебе обещаем». — С тех-то пор хардкор стал стилем американских зека. Несмотря на возраст, они выжили в лагерях, потому что были пассионариями и отрицалами, а это ценится; они быстро сплотились в жестокие банды и сами стали застраивать зоны и диктовать свои правила. Почти у всех ветеранов хардкора были сроки, почти все — члены уличных банд. Это, в свою очередь, отпугнуло большое число фанов, и стиль никогда не был популярным не только в широких массах (как те же европейские панки, например), но и среди неформалов, потому что в хардкоре трусов и маменькиных сынков не было. Это не та музыка, которую можно послушать на расслабоне. Хардкор — это самый настоящий и прямолинейный стиль жанра рок-музыки. Настоящие прирождённые воины, в современной эпохе они были обречены на маргинальность. Но у них есть свои представления о чести. Они безоговорочно честны и фальши не терпят и не прощают никому. С выбитыми зубами, с лицами в шрамах, в зоновских татуировках по всему телу, они — от и до — настоящие…
С нарастанием расовой напряжённости в Штатах, хардкор превратился из нонкоформисткого стиля в стиль уличных бойцов — так появились группы хардкора белых, чёрных, латинос и других. Хардкор политизировался, появилась крайне неполиткорректная правая сцена (hatecore), А благодаря новаторским разработкам D.R.I., хардкор смешался с трешем — появился стиль crossover (треш-хардкор). В Европе же хардкор стал рупором тех панков, которые считали себя непримиримыми, настроенными резко против коммерциализации панк-рока (warrior-punk).
Всё это уже архаика. В новом веке стиль максимально, предельно потяжелел, появились такие модификации, как металкор (металлизированный хардкор), маткор (утяжёленная версия мат-рока), битдаун (брутальный хардкор), деткор (приёмы дет-метала в хардкоре). Стиль к сегодняшним дням настолько трансформировался, что уже трудно поверить, что когда-то это был сравнительно лёгкий и невинный жанр. Единственное, что осталось — предельная, жестокая, мужская честность…
Безжалостная и беспощадная чесность к себе, к другим, ко всему в этом мире предоставляет хардкору быть вообще единственным честным стилем в сегодняшней рок-музыке, настолько уже опарашенной фальшью, что лишний раз даже нет желания слушать новинки, т.к. заранее знаешь, что будет очередной отстой.
И в этом трагедия жанра — его предельная, тотальная честность отпугнула всех, в ком не было истинного мужского огня, не было этой страсти дойти до самого края и заглянуть прямо в глаза Бездне, как о том учил Фридрих Вильгельм Ницше. Стихийные ницшеанцы, истинные прирождённые воины, апологеты хардкора, как старого, так и нового, представляют абсолютный маргиналиум ситуации мрачного угасания мужского огня на фоне тотальной фальши матриархального бытия с его тошнотворным позитивизмом, «всё будет хорошо», плебейским хеппи-эндом, слабоумными лыбящимися рожами, трусливыми и подлыми рабами, болтливыми традиционалистами и «духовными» лицемерами.
Как и у многих хороших Львов, у него было приятное лицо, артистические манеры, душевная теплота в отношениях, и он был очень умён. Приятно видеть человека хорошего происхождения — всё-таки трудно удержаться от этого замечания.
После смерти Бодрийяра почти окончательно закончилась эпоха Французской мысли, которая имеет довольно долгую и очень продуктивную историю. Несмотря на прославленность Вольтера, Бодлера и прочих классиков, французы интересней в наше время, в период 1950-1970-х годов. После двух Великих войн Европа оказалась в ужасающем состоянии и французы взяли на себя роль прогрессивных, так сказать, передовых мыслителей, надобность которых, соответственно, осмыслить происшедшее, взглянуть на прошлое из современных реалий и попытаться увидеть горизонты будущего. Я очень хорошо знаю новую философскую школу Франции, да и начал свой философский путь с Монтеня и Паскаля (плюс Цицерон — первые серьёзные книги по философии, которые я прочитал; мне было 14-16 лет). Впечатления остались очень хорошие, на самом деле. Никто в Европе — ни англичане. ни немцы, ни русские, ни кто-либо ещё не были столь интенсивны в XX-м веке. Касаемо же США, то до войны эта страна считалась находящейся в ментальном поле Европы и специально «американская мысль» никак не выделялась. После войны Америка зажила своей собственной жизнью, полностью отрезанной от Европы. Кое-что интересное создали и они.
Трудно оценить по каким-либо критериям степень этой продуктивности. Заметим лишь результаты: французская школа радикального психоанализа шагнула гораздо дальше Фрейда, открыв массу невероятных парадоксов (так, например, Лакан рассуждал о потаённой садистской морали Канта, а у де Сада, напротив, находил движущим моментом высокие моральные императивы); Фуко исследовал историю санационных учреждений (тюрем и дурдомов) и пришёл к поразительному открытию: надобность этих учреждений была сугубо политической и нарастала по мере нарастания диктата государства (психиатры Лэнг и Сас удостоверли это в своих работах); Батай, Дебор и другие французские «леваки» предлагали альтернативы капиталистическому обществу в той или иной степнеи радикальности (например, Батай предлагал полностью отказаться от денег, перейдя на обмен натурой — отдавай то, чем ты можешь поделиться, и бери то, что тебе нужно, платить не надо, — концепция, построенная на каком-то невероятном, запредельном гуманизме, потому что…. вы не поверите, в основе таких отношений должна быть добрая воля… финиш просто, катары бессмертны), — кстати, где-то было упоминание, что уже в наши годы где-то в Англии в двух маленьких посёлках действительно отказались от денег (у них там были какие-то купоны вместо них), — Дебор же, ненавистник фальши, предлагал в основе общественных отношений поставить «террор страсти» — тотальную искренность и безоговорочную честность (опять же, какой-то крайний инфантилизм, но, согласитесь, вдохновляющий и очень похвальный); куда-то уже в совершенно немыслимые рамки за пределами даже радикального психоанализа продвинулись Делёз и Гваттари; полный отказ от характеристик объектов и субъектов, исключение описательных прилагательных («такой-то», «сякой-то») из письма предлагал и использовла Барт, таким образом предоставляя сути вещей и людей жить своей полнейшей автономной жизнью вне репрессии слова или дела (я даже не знаю, какие степени гуманизма тут могли бы быть в подобной концепии). — Этот чёртов гуманизм, от которого французы всё никак не хотят отказываться — это нечто почти загадочное, право слово… Также нельзя не отметить особую часть французских мыслителей, эмигрировавших из Румынии (писали на французском) — Эжен Ионеско, Жан Парвулеско и особенно мною ценимый Эмиль Чоран. Они также внесли очень важную роль в общей канве современной французской философии.
Бодрийяр также был родом из тех бурных годин, но оказался тем человеком, который продолжал тянуть лямку, так сказать, французского передового отряда, как бы не замечая, что товарищи падают один за другим, кончая с собой, не в силах пережить крушение идеалов (Дебор, Делёз), или от болезней и старости, которая столь омерзительна. Так и остался наш славный Бодрийяр один. — Трудно не позавидовать, конечно.
Наконец, пошатнулся и он и прекратил. Это был уже 2007 год.
Хороший был человек — вот, казалось бы, мало ли их, хороших, да почти о каждом так скажешь, но нет, таких ещё поискать. Под «хорошествью» я поразумеваю великолепное качество мысли, потрясающую продуктивность, прекрасный характер. Бодрийяр писал для удовольствия, с неподдельным интересом, ему просто нравился его труд. Читается это тоже невероятно интересно. Мы даже прощаем ему политоту и внимание к сиюминутным текущим моментам, но есть и много другого, помимо этого.
После Бодрийяра ещё некоторое время жил Гор Видал (1925-2012) — также мыслитель, интересный сам по-себе (в современной французской философии, апропос, это называется «жизнетворчество», когда сама жизнь человека — творческий процесс (неважно, создаёт ли он артефакты, типа книг* и песен, или нет); кстати, именно это и является полноценной жизнью, в пику механистической функциональности (семья, работа, распорядок дня, бестолковый угар редких и примитивных «развлечений», типа пивка с шашлыком), которую французские «леваки» традиционно ненавидели до крайней степени, до перехлёстов, если вспомнить, опять же, великого гуманиста де Сада), а затем смелость продолжать Французский путь философии взял на свои хрупкие плечи Мишель Уэльбек (род. 1958). Я отношусь к нему в духе «эй, гарсон, изобрази мину», и он улыбается своим педерастическим ртом. Триста чёртовых страниц мне потребовалось отлистать, чтобы найти — уже в самом конце книжонки — некую вроде как примечательную типа мысль. Подозреваю, что даже она прозвучала более-менее разумно по чистой случайности (вероятно, погрешность русского перевода). Перефразировав старину ван Блерка, восклицаю: «Бодрийяр, Бодрийяр, вернись, Бодрийяр!..», но, конечно, вернуться он может только в виде зомби, а это страшно. И это не шутки. Так что… А, собственно, что? Чёртова философия.
___________ * Написание книг — очень скучное дело. За всю жизнь я написал только один роман (не считая дневника, который также переформатировал в роман, придав заметкам литературную форму). Песен же сочинил несколько сотен (в рамках что-то вроде 50 музыкальных проектов); создал три новых стиля и ещё кучу побочных наработок. Оценили это разве что в Нидерландах и, в некоторой степени, в Швеции (им понравился тон моих песен). Чрезвычайно высоко ценю искусство кинематографа и всю жизнь мечтал снять хотя бы один фильм; к сожалению, не довелось. Написал дюжины две-три сценариев, по крайней мере (идей вообще было оцень много). Литературу же я в принципе не считаю творчеством, т.к. это суть не что иное, как записанное говорение, поток мыслей, зачастую крайне дефектных (маразматических, психопатических и т.п., разрывы логики, суесловие, плохой слог (ужасный быдлянский слог москвичей — это нечитабельно вообще) — всё это скорее подбешивает, чем увлекает) и на крайне примитивные темы (если пишет баба (любого пола), значит всё вертится вокруг темы совокупления, — какому олигофрену это может показаться интересным?..); писатели (низшая их прослойка — блогеры) — это публика, которая не способна на полноценное творчество, но испытывает некую потребность самовыражения (обычно по причине каких-нибудь комплексов — проблемы с половой идентификацией, метисным или мутным происхождением, завистью к успехам и талантам других, и т.п., их сотни), попытку приподняться над такими же холопами (кунц, дег, богемикус и сонмы их); у престарелых женщин, пишущих после 45 лет возраста, часто можно видеть черты лихорадочного климактерического бреда (им бы в дурку прилечь, а не книжки писать…). Литература — это ужасно, это г…о.
Кроули, живший после Ницше и Шопенгауэра в несколько иной уже эпохе, видел, к чему приводит нарастающая феминизация, причём вместе с ролью женщин стала возрастать внезапно роль престарелых и детей; всё это носит довольно стрёмные обозначения «гинекократия» (у Прудона — «порнократия»), «геронтократия» и «педократия». — Обзывать Кроули «женоненавистником» — смешно! Всё шло своим чередом, матриархат наступал, сметая остатки добродетелей. Ясно дело, об этом бубнили все, кому не лень — Шопенгауэр, Ницше, Чехов, Стриндберг, ну и Кроули тоже немного )
В наследство Телема получила довольно специфическое отношение к женщине. Она даже выглядит архаично, в том смысле, что она проделала прямой путь от известной блудницы Вавилона — внезапно в эру запуска ракет в Космос (мы, конечно, вспоминаем Парсонса, который был должен стать преемником Кроули, если б не погиб). Женщина для Телемита — вовсе не та заурядная дешёвка, которую можно видеть всякий день, а существо совершенно удивительное и очень волшебное. Это существо древнее, опасное, но интересное. Для Телемита не существует заурядных отношений — это может быть игра, острый конфликт (причём непонятно, что является мотивом — ненависть или любовь; см. Х. Патаки), волшебные отношения (например, вызов богини Иштар через напарницу, поскольку каждая женщина — лишь одно из бесчисленных отображений Иштар, единственно милостивой из богов (все прочие злы или безразличны к людям)). — Что угодно, но только не заурядность. Поэтому за упрёками в «женоненавистничестве» скрывается обыкновенное малоумие посредственностей. Они не представляют, насколько трудно найти «магическую жену», как это называется в Телеме (иже Scarlet Woman — букв. «багряная женщина», образно — «шлюха в пурпуре» и т.д.). Эпоха безжалостно уничтожает остатки Античного волшебства и навязывает свои насекомые каноны. Ещё двести лет назад не было брака (было венчание, т.е. брак на Небесах, что гораздо тоньше и красивей), ещё сто лет назад мужчина и женщина не спали вместе в одной кровати (спали в разных комнатах), — так сохранялся хоть какой-то интерес, хоть что-то оставалось недосказанным, плюс долго сохранялось влечение, а не растрачивалось за пару месяцев в лучшем случае, — и ещё 50 лет назад женщины были женственны. А как назвать этих грубых, наглых существ в мужской одежде, матерящихся, курящих и нагло лезущих во всё? Они вообще когда-нибудь надевают платье? Они хоть сколько-нибудь женственны? Что-то я не вижу этого… (Немки ужасны, в особенности. Ведут себя точно как фельдфебели. Ни намёка на женственность). Из современных женщин единственная, которая показалась мне интересной — Ирина Хакамада. — И всё! Что стало вообще с этим полом, что он так обнаглел огрубел? Или правы фрейдисты, которые объясняют женскую агрессивность комплексом неполноценности (из-за отсутствия полового члена)? Довольно часто можно услышать от них сожаление о том, что они не родились мужчинами, чтобы «нагибать всех». Как будто в этом есть какой-то смысл… Хищность и агрессия, которую они приписывают мужчине, это тоже из разряда комплексов. (Даже посмотреть бои без правил, где мужчины зачастую проявляют джентльменство, не испытывая к противнику ни малейшей ненависти или злобы, а женщины — жестокость, злобность и агрессивность, причём как правило).
Мужчина — это благородный воин и вдохновенный поэт. Запомните это себе, цыпы. Если в ком-то этого нет, значит гоните его взашей и не тратьте на него своё время, он не достоин вас. (Впрочем, сэр Уайльд как-то заметил, что ни один мужчина не достоин ни одной женщины, но неважно; мало ли что можно сболтнуть).
* * *
Меньше всего на свете я бы хотел оскорблять всех этих прелестнейших милашек, фройляйн и миледи, но ведь это, скажем честно, просто фантазия пылкого сердца Поэта и Телемита ) Какие к-чертям «милашки», одни лярвы кругом… И Вы это прекрасно знаете, сэр.
И это тоже лярва, пусть даже и лучшая из них…
Ясно дело, что женщины бывают разные и всё такое, но кой чёрт… Всё это не то. Для того, чтобы возникло нечто волшебное в отношениях, нужно нечто большее, чем сексуальное влечение. Это проходит почти моментально (и даже не слишком важно). Что-то такое, что было ещё не так давно, пару сотен лет назад. Даже толком некого ведьмой назвать или что-нибудь в таком роде. Нет очарования. И, повторю, ведут себя нагло очень — это не было присуще дамам, вероятно, до 1970-х годов. Хорошо видно, как кинематограф наполнился сценами насилия и секса буквально с 1971-го года, как будто специально. И с тех пор трудно найти примеры красивых отношений. Все ждут секса, скажем прямо. Секса и насилия, потому что эпоха такая.
Кстати, а какая эпоха? Ну, вероятно пост-индустриальная и пост-гуманистическая. Должно быть, это и началась с 70-х. Если подумать, откуда вообще взялась вся эта агрессия? И кто, по сути, более агрессивен — мужчина или женщина? Это же спорно весьма…
Bon, никто не отнимет у меня право иметь любые представления о женщинах и обзывать так, как мне угодно ) Милашечки, фрейлины, миледи — вот те грубые эпитеты, которые я мог бы, пожалуй, изъяснить. И печально видеть, вместо них, фурий. лярв и мегер — хищных, тупых, агрессивных. Ни грана волшебства, монсеньор, не так ли?..
А ведь будет дальше только хуже. Скоро они нам и вовсе на шею усядутся — в буквальном смысле. Это уже совсем скоро…
Но пока этого не наступило, в моём представлении прекрасный пол прекрасен. И они уже не испортятся — их нет уже в этом мире…
Сабина Дюнсер (1977-2006)
Мария Колокури (1977-2014)
Элин Оверскотт (1980-2004)
Вечно женственные, вечно прекрасные — такими мы их и запомним. Песни, кстати, обалденнейшие…
Голос Сабины Дюнсер — это действительно феномен был*. Она погибла как и положено артисту — прямо во время репетиции в студии. Мозговой удар и — бедняжка падает на руки друзей. «Не умирай, НЕЕЕЕЕТ!…»
____________
PS Интересно, мне хоть иногда удаётся хоть у кого-нибудь пробивать слезу или я так просто попусту надрываюсь?..)
PS2 Если серьёзно, то не всё так плохо. В России Телемитский движ начался после заката Готики и наши милые дамы пришли в Телему оттуда, прихватив свой прекрасный, гемютный и очаровательный Готический стиль. Так что с женственностью у них всё на 120%. А прочие… Кому какое дело до прочих? Это просто биомасса больших городов, у них даже пол не проявлен в психотипе.
____________ * Помню, как был ошеломлён этими композициями, и воскликнул тогда с изумленьем: «Но не может же быть, чтобы у свиней вдруг красивый голос появился!..». Естественно, нет. Это группа из Лихтенштейна.
alick13
Thelema in Russia 